Больной перед смертью потел? Да. Хороший признак!
Чем дальше развивается история с ЮКОСом, чем больше аргументов начинает выставлять в защиту своих позиций Генеральная прокуратура, тем дальше мы удаляемся, нет, не от сути спора, а от сути всей истории того гиганта, который до недавних пор заслуженно считался и пока еще, слава богу, продолжает считаться флагманом отечественной экономики. И от этого становится грустно. Особенно, если на ум все время приходят исторические аналогии с периодом окончания НЭПа в СССР и “окончательной победы коллективизации”.
Помнится, в свое время большевики, вставшие у руля громадной, но до безумия разоренной и разваленной страны, допустили не только мелкую частную собственность в виде артелей, торговых лавок, коммерческих ресторанов и парикмахерских, но и допустили частный капитал на мощные промышленные предприятия. Особенно это коснулось так называемых добывающих отраслей, куда с благословения коммунистов косяками потянулись иностранные концессионеры.
Прошло несколько лет, и окрепшая власть изгнала чуждый ей капитал с восстановленных предприятий и стала развивать отечественную экономику сама. Так, как умела, и так, как считала правильным.
Прошло еще чуть менее ста лет, и история опять продемонстрировала, что имеет такое свойство — повторяться. Словно бы специально для того, чтобы еще раз попытаться научить нас хоть чему-нибудь. Да-да, речь опять о ЮКОСе.
До тех пор пока наша экономика будет зависеть от экспортно ориентированных сырьевых отраслей, компании, подобные этому гиганту, останутся в центре внимания всего общества: ведь от них в значительной степени зависит все в жизни наших граждан.
Чем был ЮКОС накануне приватизации? Во-первых, основное предприятие компании “Юганскнефтегаз”. Кроме него, добывающее предприятие “Самаранефтегаз” и три самарских нефтеперерабатывающих завода. А еще в наследие от светлого прошлого компании достались стоявшие на балансе свинарники и пивзаводы. Это сейчас работать в нефтянке выгодно и престижно. По крайней мере, по сложившимся в обществе стереотипам. А в середине девяностых большой разницы между нефтяниками и рабочими оборонных заводов или шахтерами в общем-то не было. Все одинаково не получали зарплату. За период с 1987 по 1993 год “Юганскнефтегаз” практически наполовину снизил объем добычи нефти — с 70 до 36 млн. тонн, а в среднесрочных планах компании до 2000 года планировалось выйти на “рекордный” уровень — 25 млн. тонн нефти в год.
В 94-м году, когда задержки зарплаты на предприятиях достигли почти полугода, нефтяники пошли по задолго до них освоенному шахтерами пути — создали в Нефтеюганске забастовочный комитет. И в одиночестве не остались. Летом следующего года забастовку объявили работники подрядных организаций, выполнявших работы для ЮНГ. Ни о каком развитии производства не думали даже в самых смелых мечтах. Какое развитие, когда управление буровых работ АО не справлялось даже с ремонтом старых скважин. В 1995-м пришлось практически свернуть все буровые работы. Компанию может спасти богатейшее Приобское месторождение, но на его освоение тоже нет денег. А взаймы никто не дает: количество долгов уже в полтора раза превысило собственные средства.
А еще есть долги перед государством и собственным моногородом — Нефтеюганском, где кроме ЮКОСа платить налоги некому. В результате дефицит бюджета Нефтеюганска достиг 25%, долги “Юганскнефтегаза” только перед федеральным бюджетом в 1996 году составили гигантскую сумму 1,3 трлн. рублей, долги по зарплате достигли 360 млрд. рублей. 780 млрд. рублей задолжало государству и АО “Самаранефтегаз”. Нефтеперерабатывающие заводы сумели упасть в менее глубокую долговую яму — всего по нескольку десятков миллиардов рублей, но и эти суммы были для них непосильны.
Естественно, что когда не было денег на зарплату, никто о дивидендах даже не заикался. Именно в таком положении находилась государственная нефтяная компания ЮКОС накануне приватизации. Если в начале 90-х ЮКОС стоял на краю пропасти, то к приватизации, реализуя тактику перепрыгивания мелкими шагами, он значительно продвинулся.
Лучше быть богатым и здоровым
В таком виде она и досталась в начале 1997 года группе “Менатеп” во главе с Михаилом Ходорковским и его командой. После многочисленных выездов к местам добычи и переработки и работы “в поле” началось возрождение компании. Не прошло и года, как Ходорковский, возглавляя НК ЮКОС, купил Восточную нефтяную компанию (ВНК), основу которой составляла “Томскнефть” — главное добывающее предприятие ВНК. Компанию с официальным долгом перед бюджетом 210 млрд. рублей. Государство объявило главным условием приватизации выплату долгов ВНК. Которые на поверку оказались еще на 400 млн. долларов больше.
Следующий год стал моментом истины для всей страны. На протяжении всего этого периода для нефтнки сложилась крайне неблагоприятная конъюнктура цен на мировом рынке. При средней себестоимости 9,5 доллара за баррель цены опускались до 9 долларов. После августовского дефолта у подавляющего большинства аналитиков не осталось сомнений в будущем компании — они дружно предсказали банкротство как единственно возможный вариант развития событий. Дескать, никто бы не смог выдержать сразу два кризиса — мировой на рынке нефти и общеэкономический в масштабах страны.
А ЮКОС их не послушал. Вернее, не послушала новая команда, вставшая у руля.
Всего через год ЮКОС впервые выплатил дивиденды тысячам своих акционеров, а о задержках зарплаты забыли как о дурном сне. С 25 млн. тонн нефти, добытых “Юганскнефтегазом” в 1996 году, выработка поднялась до 49 млн. тонн в прошлом. “Томскнефть” тоже подняла производственные показатели с 11 млн. тонн в 1997-м до 17,2 млн. тонн в 2003-м.
Но даже не производственные показатели характеризуют изменения, произошедшие в ныне крупнейшей по стоимости компании в России. И в самой крупной нефтяной российской компании. От двух добывающих предприятий, трех нефтеперерабатывающих заводов и восьми регионов сбыта (при работающей в убыток всей системе) ЮКОС прошел путь к самому высокоприбыльному в отрасли гиганту, насчитывающему сейчас 5 добывающих, семь нефтеперерабатывающих предприятий, отгружающих свою продукцию только в России более чем в 40 субъектов Федерации. Покупка Ангарского нефтехимического комбината фактически спасла стоявший на коленях завод. Приобретение литовского завода “Мажейкю нафта” окончательно замкнуло производственную цепочку: добыча—переработка—собственная розница. А налоги, выплачиваемые государству, всего за пятилетку выросли более чем в 20 раз: с 8 млрд. рублей в 1998 году до 164 млрд. в 2003-м. Доля налогов ЮКОСа в бюджете РФ в прошлом году достигла 4,1%. Вообще дойная корова нефтянки не дает покоя желающим отцедить еще в казну. Похоже, все обещанное бизнесу снижение налогов, и в частности ЕСН, решили компенсировать за счет нефтяной отрасли. Между тем налицо диспропорция: доля налоговых платежей, получаемых от отрасли, в 5 раз больше, чем доля всей отрасли в ВВП. И сегодня объем изъятий достигает при применении прогрессивной шкалы 70% прибыли. Дальнейшее повышение грозит обвалом инвестиций в отрасль.
Рецепт экономического эликсира
Это удивительно, но даже без Михаила Ходорковского компания продолжает работать так, что конкурентам остается только завидовать. А все потому, что команда Ходорковского пошла самым трудным, но оказавшимся в конце концов самым высокоэффективным путем. Все наши сырьевые компании считали незазорным пользоваться теми или иными налоговыми льготами, разрешенными законодательством. ЮКОС, кстати, на этом фронте был еще чуть ли не самым сдержанным. Вот только кроме оптимизации налогового бремени его, пожалуй, даже в большей степени заботили иные вопросы. Главными приоритетами на первом этапе стали для него снижение себестоимости и расширение производства.
И для достижения этих целей он средств не жалел. Компания стратегически переориентировалась от продажи на Запад сырой нефти на цикл добычи с последующей переработкой нефти и продажи готовой продукции через собственные сбытовые сети. В то время когда ура-патриоты призывали остановить утечку мозгов из России, именно Ходорковский впервые купил английскую (нет, не футбольную команду!) наукоемкую компанию Davy Process Technology. И озадачил ее разработками новых технологий для российской нефтяной промышленности. Одновременно глава компании, первым из крупных отечественных бизнесменов, стал оптом закупать лучших иностранных специалистов и использовать западные технологии. Впрочем, Ходорковский делал ставку не только на иностранных яйцеголовых, но и на отечественную науку: не зря же сейчас у ЮКОСа семь своих институтов и уникальный головной Центр исследований и разработок, введенный в строй в конце прошлого года.
И своего рода апофеозом нового стиля и уровня менеджмента стал переход на международные стандарты отчетности. ЮКОС стал самой прозрачной российской компанией, что обеспечило ему не только лидирующие позиции в России, но и вывело по корпоративному управлению на одно из первых мест среди всех мировых нефтяных компаний. Компания реализует широчайший спектр социальных программ, равных которым в России нет до сих пор.
Дальше — тишина
Сейчас почти все аналитики пытаются спрогнозировать, что будет дальше. Зачастую это напоминает озарение гадалок в ответах на вопрос, чем сердце успокоится. Но дело даже не в ЮКОСе. Компания живет, работает и до сего момента успешно отбивает все атаки со стороны иных недружественных структур. ЮКОС в своем нынешнем виде слишком крупная рыба, чтобы кто-то кроме государства мог заглотнуть его целиком. На растащенного на отдельные части гиганта найдется много охотников, в этом можно не сомневаться. Но все здесь будет зависеть от государственной власти. Если она решит, что эффективная компания, ставшая одним из крупнейших налогоплательщиков, своим примером показавшая всей отечественной экономике, как можно развиваться и каких результатов можно реально достичь, представляет для страны больший интерес, чем согнутая в угодливом вопросе “чего изволите?” в ожидании барственного руковождения, тогда еще остается некое пространство для оптимистического взгляда в будущее. Если же, наоборот, эволюция от закрытой убыточной структуры к успешной прозрачной компании, получившей признание во всем мире, окажется второстепенной по сравнению с лояльностью власть имущим, тогда все становится очевидным. Значит, мы возвращаемся к тем руинам, которые, как казалось некоторым, безвозвратно покинули. И в утешение нам останется со временем лишь дым спаленного Отечества. Знаем, проходили.
Московский Комсомолец
от 26.03.2004
