Он был основан двумя профессорами психологии Московского государственного университета, после того как они были наняты для проведения подбора и оценки персонала первого ресторана McDonald’s в России в 1990 году и прошли обучение под руководством западных менеджеров по персоналу.
Сегодня в 25 офисах холдинга «АНКОР», от Москвы до Южно-Сахалинска, работает более 700 человек. База данных персонала «АНКОРа» насчитывает более 1 млн анкет и является крупнейшей в России. «АНКОР» занял свою рыночную нишу, специализируясь на поиске управленческого, инженерного и административного персонала среднего звена. Одна из дочерних компаний холдинга, ANCOR Energy Services, специализируется на подборе персонала для нефтегазовой отрасли – как правило, для западных фирм, работающих на российском рынке. Генеральный директор ANCOR Energy Services Константин БОРИСОВ дал интервью журналу «Нефть и газ Евразия», рассказав о некоторых тенденциях найма персонала в нефтегазовой отрасли России.
Как работает ANCOR Energy Services?
У нас есть команда из 25 человек, которая работает в Москве, Тюмени и Южно-Сахалинске. Из нефтегазовых компаний, являющихся нашими клиентами, около 80% – западные компании, поскольку в российских нефтегазовых компаниях в настоящее время зачастую уделяется недостаточное внимание вопросам найма, развития и удержания персонала. Наши основные клиенты – это операторы, главные подрядчики, буровые и строительные компании, проектно-инжиниринговые фирмы, а также поставщики оборудования или материалов для нефтегазовой промышленности. Западным компаниям обычно не нужно объяснять, что такое рекрутмент, почему за это платят деньги и как это работает, а главное – какую пользу это способно принести бизнесу. Однако за последние шесть лет работы нашей компании, мы замечаем ряд перемен, произошедших в российских нефтяных и сервисных компаниях, в сторону большего использования профессиональных услуг по подбору кадров. Определяющим фактором такой тенденции на рынке является рост количества вакансий, заработных плат и снижение количества предложения от кандидатов, т.е. усилившаяся конкуренция за рабочие руки.
А что это за вакансии?
«АНКОР» специализируется в основном на управленческом персонале среднего звена, но ANCOR Energy Services ищет кандидатов на любую позицию – от топ-менеджеров, до персонала низшего звена, в частности мы занимаемся массовым наймом рабочих. Таким образом, мы конкурируем на всех уровнях с другими рекрутинговыми агентствами , а также с компаниями, которые в целях экономии ведут поиск кандидатов самостоятельно.
В последние пять-шесть лет российские нефтегазовые компании начали заменять дорогостоящий иностранный персонал российскими работниками. Возьмем, к примеру, компании – участники работ по проекту «Сахалин-2». Среди сотрудников этих компаний значительная доля иностранцев, и некоторые из них занимают не управленческие, а инженерные должности. Как правило, найм иностранного специалиста – дело дорогостоящее, и не только в отношении зарплаты и возмещения затрат. Это влечет бумажную волокиту – нужно сделать разрешение на работу, визу и т.д. Средняя стоимость найма иностранца для работы на Сахалине или в Москве – это около $30 000 в месяц только на зарплату, плюс машина и проживание не ниже определенного уровня.
Возможно, вы слышали, что недавно, по результатам исследования консалтинговой группы Mercer Human Recource Consulting, Москва была признана самым дорогим городом мира. Это исследование уделяло особое внимание оценке стоимости проживания иностранцев в городе. Например, россиянин, скорее всего, сможет снять приличную однокомнатную квартиру в Москве за $500-800. Однако корпоративные стандарты не позволят поселить иностранца где-то далеко от центра города, а аренда квартиры в центре Москвы может стоить и $5 000-10 000. Именно благодаря этой цифре Москва попала в список «самых дорогих городов». Поэтому компании все меньше склонны привлекать управленческий персонал из-за рубежа. Это обусловлено не только желанием экономить, но и тем, что в России достаточно квалифицированных работников, которые свободно говорят по-английски, имеют опыт работы за рубежом или в иностранных компаниях, и могут заменить зарубежный персонал.
Нефтегазовые компании будут продолжать брать иностранцев на должности менеджеров высшего звена, финансовых менеджеров, финансовых контролеров. Но с административных и технических позиций их уже вытесняет российский персонал. За весь 2000 год мы получили меньше 100 запросов от нефтегазовых компаний, на позиции от секретаря до менеджера, а в 2006 году только за первые полгода к нам поступило более 800 запросов.
Что Вы можете сказать о рекрутменте инженерных кадров?
С самого начала мы позиционировали себя как ключевого партнера в поиске квалифицированных российских инженеров. Преимущество российского инженера над иностранным заключается в более низких зарплатных ожиданиях и в хорошем знании российских стандартов и спецификаций. Кончено, иностранная компания может пригласить рабочего из Новой Зеландии, имеющего сертификат Американского нефтяного института (API), для сварки трубопровода. Но его придется отстранить от работы на следующий же день, так как в России существует государственный орган сертификации. Все сварщики должны быть сертифицированы в соответствии со стандартами российской организации. Данная сертификация является обязательной, в то время как сертификация API – добровольной.
А как обстоит дело с наймом российских инженеров для работы за рубежом?
И такое бывает, преимущественно для работы на Ближнем Востоке. Мы работали с несколькими российскими проектно-инжиниринговыми фирмами. Поскольку они сами были российскими компаниями, им требовались российские инженеры для работы над проектами за рубежом. Они выполняют работу в соответствии с мировыми стандартами, но все руководство было российское. Поэтому им проще было общаться с российским персоналом.
В течение 80 лет Россия самостоятельно, без какого-либо иностранного вмешательства, развивала нефтегазовую промышленность. Здесь знают как добывать и перерабатывать нефть, а многие российские специалисты знакомы и с последними западными технологиями. У нас есть профильные учебные заведения, и западные компании довольны качеством подготовки российских инженеров. Единственной проблемой может стать плохое знание английского языка.
В целом, российские кадры не слишком конкурентоспособны на мировом рынке. Но что касается нефтегазовой промышленности, то здесь спрос на наших специалистов велик, их ждут и на проектах Shell, и в «Роснефти», и в «ЛУКОЙЛе». При этом есть множество высокооплачиваемых позиций, где знание английского языка не принципиально. А уровень заработных плат в российских нефтегазовых компаниях сегодня не ниже западного.
Спрос на рабочую силу растет, и у российского специалиста есть хорошие шансы найти достойное место работы у себя на родине, может быть, в 500 километрах от дома, а не в Африке или на Ближнем Востоке, где сейчас неспокойно. Сложно найти такого российского API-сертифицированного специалиста, который был бы плохо устроен у себя на родине. А если этот специалист согласится поехать за границу, то стоимость его найма будет приближаться к стоимости новозеландского или южноамериканского специалистов, являющихся наименее дорогостоящими из иностранцев.
В нашей практике было несколько случаев, когда российские инженеры приглашались для работы за рубежом, но это были непродолжительные проекты, от одного года до трех лет. Один из наших коллег четыре года работал в Schlumberger в Канаде. Сам он с юга России. После работы в Канаде его послали обратно в Россию для работы над инженерными задачами, но уже в качестве менеджера. Несколько лет назад все хотели уехать за границу и сделать карьеру в международной компании, но сейчас ситуация изменилась. Россияне все более склонны оставаться на родине, отчасти из-за террористической угрозы, доказательства которой мы ежедневно видим по телевидению, в репортажах из нефтедобывающих стран Ближнего Востока и Африки. Наши специалисты уже не стремятся уехать из России, потому что здесь у них очень хорошие шансы.
Как идет заполнение этих вакансий, в свете того, что все больше российских нефтяных компаний перенимают западные методы ведения дел?
В советские времена мы практически не были знакомы с западными технологиями. Мы приобретали некоторое оборудование, вроде насосов, но по большей части используемые технологии были чисто российскими. Такое положение дел, так или иначе, сохраняется и сейчас. Но с точки зрения хозяйствования и менеджмента, отрасль претерпела изменения. В 1970-е годы типичная советская производственная компания была основана на вертикальной интеграции. Сегодня существуют независимые подрядчики, как правило, образовавшиеся из бывших строительных или буровых подразделений. Поскольку отрасль изменилась в плане управления и хозяйствования, появилось большое количество новых должностей, таких как специалист по продажам или финансовый специалист. Раньше основной персонал нефтегазовой компании составляли инженеры. В нынешние времена приобрели значение логистики, снабженцы, финансисты и т.п. Инженеры, по-прежнему, важны для компании, но они уже не составляют ее основу. Видоизменились функции отдела кадров: если раньше этот отдел просто заполнял трудовые книжки и учитывал человеко-часы, то сегодня он приобрел стратегическую роль исследования возможностей развития персонала путем тренингов и применения системы компенсаций.
Возвращаясь к образованию, на Западе мало студентов выбирают нефтяную промышленность в качестве своей специальности, поскольку защитники окружающей среды создали нефтяной отрасли плохую репутацию. Умные детишки хотят получить степень в области бизнеса, медицины, юриспруденции или информационных технологий, они не идут в нефтяную инженерию. Москвичи смотрят на институты нефти и газа как на места, куда поступают дети из провинции, или те из москвичей, кто не может попасть в МГУ, МГИМО и другие престижные ВУЗы. Институты нефти и газа считаются второсортными заведениями, и рассматриваются как запасные варианты.
Я лишь скажу, что это верно в отношении Российского государственного университета нефти и газа имени Губкина. Работая за рубежом на западную компанию, я много говорил с руководством по поводу того, что мало британских инженеров идут в нефтегазовую отрасль, так как там существует высокая конкуренция за лучшие позиции в сфере информационных технологий, юриспруденции, банковском деле и т. д. Это верно для Запада, но не совсем верно для России.
В Москве, Уфе, Казани и Томске есть несколько крупных институтов, готовящих инженеров для нефтегазовой промышленности. Тем не менее, лучшее учебное заведение отрасли – по мнению работодателей – расположено в Москве. Именно специалистами из этого ВУЗа наиболее заинтересованы наши клиенты.
Инженеры-нефтяники из России находят работу в иностранных компаниях, а как же «утечка мозгов»? Что Вы думаете об «утечке мозгов», как генеральный директор дочерней структуры крупнейшей в России рекрутинговой компании? Наносит ли это вред России?
Нет, я не вижу здесь реальной угрозы. Я сам работал за рубежом, потом вернулся сюда, но уже на другом уровне. По образованию я лингвист. Примерно в начале 1990-х много моих друзей хотело эмигрировать в США. Теперь это не так. Вы отправляетесь в другие страны на несколько лет, изучаете новейшие технологии и, в конце концов, возвращаетесь домой.
